Свадебный обряд луговых (се́рнурских) мари

Луговые мари — этническая общность, проживающая на территории Марий Эл компактными территориальными группами, каждая из которых имеет локальные особенности говора, традиционного костюма, календарных и семейно-обрядовых практик. Локальная группа сернурских (луговых) мари расселена в Сернурском, Новоторъяльском, Параньгинском, Мари-Турекском, Куженерском (частично) районах, Шоруньжинском и Шиньшинском сельских советах Моркинского района Республики Марий Эл; Байсинском, Уржумском и Изморском сельских советах Лебяжского района Кировской области.

Во всех локальных традициях луговых мари термин «суа́н» обозначает обрядовое действие. Известно, что термин функционально и фонетически схож с удмуртским названием свадебного ритуала «сюан». Этномузыколог И.М. Нуриева, ссылаясь на исследования финского учёного Х. Паасонена, отмечает, что последний относит происхождение термина суа́н/сюа́н к тюркскому корню süjün («радоваться»), süjünči/süjüneč («радость, радостная весть; вестник, принесший радостную весть»). По числовой магии марийского алфавита слово «суа́н» соответствует цифре семь, символика которого также связана с удовольствием, радостью бытия и смысла жизни. У марийцев есть такая поговорка: «Как проведёшь свадьбу — так жить будешь». Поэтому свадьбы старались играть с большим размахом, соблюдая все обычаи и обряды.

Традиционную се́рнурскую лугово-марийскую свадьбу — суа́н, играли летом — в период от календарного праздника Се́мык, который приходится на вторую неделю июня, до Петрова дня (12 июля).

В традиционной лугово-марийской свадьбе можно выделить предсвадебный, свадебный и послесвадебный циклы. Локальные версии свадебного ритуала луговых мари имеют много отличительных черт, но в целом их структура совпадает. Различия проявляются в названиях свадебных чинов, обрядовых действий, костюмных комплексов, а также в музыкальном наполнении свадьбы.

Обозначим основные компоненты традиционной свадьбы сернурских (луговых) мари:

Обряды предсвадебного цикла сернурской свадьбы начинались с выбора те́млыше (букв. «сват», «сводница»). Обычно эта роль отводилась женщине. Кандидатуру те́млыше обсуждали на семейном совете с участием родителей жениха и его ближайших родственников. Те́млыше отвечала за выбор невесты и проведение основных предсвадебных обрядов. Те́млыше выбирала лучших девушек в округе и в течении двух-трёх недель наблюдала за каждой из предполагаемых невест, информировала родителей жениха о материальном положении их родителей. Предпочтение отдавалось трудолюбивой, доброй, не бедной девушке. Если характеристика невесты и её благосостояние удовлетворяли родственников жениха, устраивались смотрины. Местные жители рассказывают, что в 50-е годы XX века те́млыше с женихом в течении нескольких дней объезжали близлежащие деревни, чтобы подобрать «нужную» девушку.

Удыр ончыма́ш (букв. «смотрение девушки») — один из первых обрядов предсвадебного цикла, который проводился за два-три месяца до свадьбы. Основная цель смотрин заключалась в получении согласия обеих сторон на брачный союз. На смотрины приезжали отец жениха (ка́чын ача́же) со сватом (тула́р) и свахой (тула́че). Прежде чем отправиться в дом избранной девушки, они заезжали к те́млыше, которая выступала инициатором проведения смотрин. Часто роль тула́че и те́млыше выполняла одна и та же женщина. Те́млыше отправлялась к родителям девушки и извещала о своих гостях. Те, в случае согласия, просили передать гостям, что они готовы с ними поговорить. Только после предварительных переговоров те́млыше, отец жениха, тула́р, тула́че, направлялись в дом невесты.

По марийским обычаям сообщать напрямую о цели визита не полагалось, обычно употреблялись иносказательные выражения. Разговор вели о купле-продаже телки: «Мемна́н туна́ йо́мын. Шу́ко я́лыш ко́штын эрта́рышна, еҥ-влак о́йлышт, ту́до тенда́н де́не пе́тырыме, ончалнена́ ы́ле ту́дым» [«У нас потерялась телка, много деревень обошли, и люди сказали, что она попала в ваш двор, и хотели бы мы на нее посмотреть»]. Сваты, получив согласие родителей невесты, договаривались о дне сватовства и уходили домой.

У сернурских мари сватовство начиналось с обряда удырым йуктыма́ш (букв. «напоить девушку», т. е. дать выпить девушке вина в знак её согласия на замужество). Удачным временем для проведения этого обряда считался вечер с четверга на пятницу, за один — два месяца до дня свадьбы, в зависимости от предварительной договорённости на смотринах.

На сватовство отправлялись жених (качымари́й) с отцом (ка́чын ача́же), сват (тула́р), сваха (тула́че), сводница (те́млыше), а также близкие родственники жениха — дядя (кугыза́ — старший брат отца), тётя с мужем (чучуден чучуньо — сестра матери с мужем). С собой они брали ритуальные угощения: непочатый каравай хлеба (тичма́ш су́кыр), яичницу с картошкой и сливками, запеченную в печи (плошкаму́но, салмаму́но), сырок из творога (туара́), варёное мясо птицы (гуся или утки) и вино. Всё это укладывалось в специальную холщовую сумку (шу́выш). Мужчины одевались в свои лучшие белые кафтаны и вышитые рубашки, женщины надевали традиционный мари́й ту́выр — марийское платье, подпоясанное передником; наряд завершал головной убор замужней женщины шыма́кш. Количество родственников, принимающих участие в сватовстве, было нечетным, включая самого жениха.

В назначенный день у невесты собирались её родственники — братья и сёстры родителей. Их присутствие на сватовстве было необходимым для того, чтобы представить родственницу в «лучшем свете».

Войдя в дом невесты, сваты начинали вести беседу: «У вас есть тёлка, мы пришли посмотреть, хотим выкупить её, создать новую семью». Или обращались с вопросом: «У нас тёлка пропала, к вам случайно не заходила?». Иногда между родственниками жениха и родителями невесты возникал диалог:

— «Мы тёлку хотим купить. У вас нет её?»

— «Есть-то есть… Но продавать мы её не собираемся».

После иносказательных переговоров родители невесты приглашали всех за стол, в том числе и невесту с женихом. Сваты выкладывали на стол ритуальные угощения, принесённые с собой, и начинали хвалить жениха, особенно его богатство: «И лицом хорош, рослый, плечистый, трудолюбивый. Богатый дом, богатый двор. Уток и гусей не сосчитать, как много. В семье мирно живут. Мать с отцом добрые, дружные. Полный хлев скотины. Есть борзая лошадь. И люди в деревне хорошие. И природа вокруг красива». На этом этапе ритуала впервые начинали звучать свадебные песни. Сольные песни тула́че (свахи) исполнялись во время застолья. В их текстах рассказывалось о цели визита:

Чтобы тебя сосватать,

Семьдесят вёрст прошла.

Если тебя сосватаю,

Буду хозяйкой двенадцати пар.

Родственники хвалили невесту: «Стройна, лицо как наливное яблоко. Шустрая, работящая. Руки-ноги растут с нужной стороны. Очень хорошая девушка. Если возьмёте её замуж, за всю жизнь ни разу не пожалеете».

Согласие на предстоящее замужество спрашивали сначала у отца невесты, затем у матери и только после этого у самой девушки. Часто родители игнорировали предпочтение дочери и выдавали её замуж насильно. Несмотря на то, что решающее слово было за отцом, мнение матери тоже учитывалось. До настоящего времени в локальной традиции сернурских мари существует обычай «ава́ по́мыш» (букв. «матери в подмышку» или «плата за молоко»). Суть его заключается в том, что жених опускает монету за пазуху матери своей избранницы. Если мать принимает ее, считалось, что согласие на свадьбу получено, если нет — сваты уходят. Только после этого принималось окончательное решение о будущей свадьбе. Жениха с невестой ставили на одну широкую половую доску. Причём жених располагался ближе к столу, невеста рядом, правым плечом к жениху, но подальше от стола. Отец жениха произносил молитву. Те́млыше предлагала невесте пригубить вина из одного бокала с женихом. Они, пригубливая вино, три раза передавали бокал из рук в руки. Затем откусывали ритуальные блюда, преподносимые отцом жениха. Это был один из ответственных моментов в жизни девушки. Не желая выходить замуж, она пряталась в чулан. Однако сернурские марийки редко осмеливались перечить родителям и после некоторых уговоров соглашались на замужество.

Обряд удырым йуктыма́ш завершался одариванием сватов. Невеста дарила жениху вышитое полотенце — со́лык, которое вешала ему на правое плечо. С этим полотенцем жених приезжал за ней во время свадьбы. Остальных сватов — тула́р, тула́че, те́млыше, чучу, чучуньо, кугыза́ — невеста одаривала холстами, платками. Отцу жениха предназначалась рубаха.

На следующий день после сватовства невеста с подругой обходили всех родственников, односельчан и подруг с приглашением на предсвадебный обряд ÿ́дыр арка́ йÿма́ш (букв. «невестино вино пить»). Он представлял собой ритуальное угощение всех родственников и односельчан, которые приходили в дом невесты. Обязательными блюдами обрядового застолья были:

непочатый каравай хлеба из ржаной муки (тичма́ш ки́нде), который выпекался специально для обрядов предсвадебного цикла и свадьбы;
трёхслойные блины (кома́н мелна́), где первый слой выпекался из пресного теста, второй — из кислого теста, третий слой состоял из жидкой кашицы из крупы на молоке, сливках или сметане;
творожный сырок (туара́) с добавлением яиц и топлёного масла, который клали поверх каравая хлеба и горки блинов;
ватрушки с начинкой из картошки (переме́ч);
стопка блинов (мелна́ кы́шыл);
яичница (плошкаму́но, салмаму́но) с картошкой, сливками, запеченная в печи;
топлёное молоко (шо́лтымо шор);
топлёное масло (пе́лтыме уй);
вареники с творогом (подко́гыльо);
квас (пура́);
медовуха (мÿ́й пÿ́рö).
Специально для обряда варили кашу из различных круп (пу́чымыш), заваривали кисель (кыша́л). Мясные пироги давали гостям в качестве гостинца (ко́гыль, шылко́гыльо) во время их проводов.

Плату за трапезу клали на хлеб, в середине которого отец невесты проламывал небольшое отверстие «чаза́ корка́» (букв. «грудной ковш»). Полученные деньги расходовались на приготовление свадебного ритуального стола в доме невесты. Обрядовое действие сопровождалось исполнением песен подругами невесты:

Кукушка откладывает яйца,

Высиживает их другая.

Майрук жила здесь,

Теперь уходит в другую деревню.

Для традиции сернурских мари характерно участие в свадьбе всех жителей деревни. Родственники и односельчане, которые присутствовали в доме невесты во время совершения обряда ÿ́дыр арка́ йÿма́ш, должны были приглашать к себе в дом свадебный поезд жениха в день свадьбы.

По сведениям информаторов, на третий день после сватовства отец жениха и один из сватов — кугыза, приходили к родителям невесты для заключения свадебного договора — кутыре́н келша́ш (букв. «договориться»). Во время этого обряда обговаривались дата свадьбы, количество поезжан и приглашённых гостей с каждой стороны. Здесь же родители невесты сообщали о приданом, которое вручали молодым во время проведения послесвадебных обрядов. Оно состояло из двух частей: скота — ку́зык — и личных вещей и подарков невесты — кума́лтыш. В качестве ку́зыка дарили домашний скот, а кума́лтыш состоял из одежды, украшений, постельных принадлежностей. Часть кума́лтыша составляли подарки, которые вручались родственникам с обеих сторон — рубахи, платья, полотенца, платки. Кума́лтыш собирали на протяжении длительного времени. При выходе замуж приданое считалось личной собственностью невесты и достоянием той семьи, из которой она вышла замуж. В случае преждевременной смерти замужней женщины приданое переходило по наследству её детям, а если их не было — возвращалось родителям.

Во время заключения свадебного договора между родителями жениха и невесты тщательным образом обсуждался вопрос о соотношении выкупа и приданого. Выкуп за невесту — удыр о́лно — выражался в деньгах и зависел от зажиточности семьи жениха. По марийским обычаям за невесту обязательно нужно было что-то заплатить, хотя бы небольшую сумму денег. Выкуп за невесту получал отец невесты. В том случае, если жених не выплачивал выкуп, свадьбу могли расторгнуть. В семьях с маленьким достатком юноши долгое время не могли жениться, так как не имели возможности выплатить удыр о́лно и справить свадьбу.

Время от сватовства до свадьбы длилось от нескольких недель до двух-трёх месяцев. В этот период невеста с помощью подруг готовила приданое и свадебную одежду.

Сÿа́н (свадьба).

По традиции марийские свадьбы начинали играть в пятницу. Пятница — кугарня́ (букв. «большая неделя») была священным, чистым днём. В пятницу проводились моления, не разрешалось работать. Согласно источникам, у древних марийцев неделя состояла из пяти дней. Семидневная неделя вошла в традиционный быт только после христианизации марийцев — в XVI веке.

Шерну́р сÿа́н — се́рнурская свадьба — проходила в доме жениха и в доме невесты. В ней принимали участие два свадебных поезда. Первый, со стороны жениха, назывался сÿа́н (свадьба); второй, со стороны невесты, — поче́ш (букв. «вслед», т. е. вслед за невестой).

Утром свадебного дня друзья жениха и его близкие родственники обходили соседей, приглашая всех на свадьбу. Желающие приходили в дом жениха в праздничной одежде, каждый с непочатым караваем хлеба (тичма́ш ки́нде). Мать жениха варила традиционную кашу из пшеничной крупы (пу́чымыш), заваривала кисель (кыша́л), которыми угощала всех гостей. Последние, в благодарность, собирали в отдельную чашу серебряные монеты.

Родственники жениха — чучу, чучуньо (дядя, тётя) наряжали молодого в чулане. Надевали на него белую рубаху, белый вышитый кафтан, белые штаны, новые сапоги, подпоясывали вышитым полотенцем, подаренным невестой во время сватовства.

В доме жениха собирались участники свадебного поезда сÿа́н — родственники и друзья жениха:

сÿанву́й (букв. «свадебная голова») — тысяцкий, главный распорядитель свадьбы;
саву́ш — дружка, распорядитель свадебного поезда жениха;
сÿанва́те и сÿанмари́й (букв. «свадебные женщины» и «свадебные мужчины») — поезжане;
карт— жрец;
тула́р — сват;
тула́че — сватья;
чучуньо —тётя жениха;
чучу —дядя жениха;
ка́чын ача́же — отец жениха;
качымари́й — жених.
На свадьбу обязательно приглашались музыканты: шÿ́вырзо — волынщик, тÿ́мырзо — барабанщик, а с 50-х годов XX столетия — гармо́ньчо — гармонист.

У каждого из участников обряда были свои обязанности. Сÿанву́й, распорядитель свадьбы, следил за последовательностью соблюдения свадебных обрядов. Его роль выполнял кугыза́ — дядя жениха, старший брат матери жениха. Саву́ш (дружка) избирался из близких друзей, им мог быть и младший брат жениха. Саву́ш следил за порядком, соблюдением свадебных обычаев, контролировал действия свадебного поезда — сÿа́н, давал команды для музыкального сопровождения обрядовых действий. Через плечо (по диагонали) ему перевязывали белое длинное полотенце, на конце которого пришивали колокольчики. Обязательным атрибутом саву́ша была свадебная плётка — сÿ́ан лу́пш с разноцветными лентами и колокольчиками (фото 12). Помахивая плеткой над своей головой во время плясок, он демонстрировал свое особое положение и отгонял злых духов. Сÿ́ан лу́пш использовали и для наказания нарушителей порядка. Савуш мог «огреть» плёткой виновных. Сÿанва́те (фото 01) и сÿанмари́й были главными участниками свадебного поезда. Это были старшие сестры жениха с мужьями, братья и их жены, тети, дяди. Они вместе с шÿ́вырзо, тÿ́мырзо, гармо́ньчо обеспечивали музыкальное сопровождение свадьбы. Традиционная марийская свадьба сконцентрировала в себе большое количество религиозных обрядов: кума́лтыш му́т (молитвы), молитвенные обращения к Верховному Богу — Кугу́ Ю́мо, к покровителям природных стихий: вÿ́д-ава́ (мать воды), мла́нде-ава́ (мать земли). Поэтому все обрядовые действа проводились под пристальным вниманием ка́рта — жреца. Он совершал обрядовые моленья в доме жениха, сопровождал свадебный поезд жениха. Остальные представители свадебного поезда сÿ́ан в течении всей свадьбы находились рядом с женихом, поддерживали его, выполняли распоряжения тысяцкого.

В свадебном ритуале се́рнурских мари большое значение придавалось традиционной одежде. Свадебный наряд сÿанва́те («свадебных женщин») состоял из белого платья (ту́выр), лёгкого белого кафтана (шо́выр), зелёного суконного кафтана (ужа́р сы́вын), серебряных монист на груди (шийарша́ш) и поясе (шиянÿ́штö), лисьих шапок (ры́выж у́пш) (фото 05, 07, 08). Свадебный наряд сÿанмари́й («свадебных мужчин») мало чем отличался от костюма жениха, за исключением вышитого полотенца, которое заменялось поясом. Эстетические представления марийцев были связаны с использованием белого цвета в одежде. Поэтому марийцы нередко называли себя чий мари́й, шиймари́й, т. е. «серебряный, белый мариец» или «белый человек». Зелёное фабричное сукно приобретали только для празднично-обрядовых кафтанов. Свадебный костюм орнаментировали тесьмой, лентами, бусами, бисером, раковинами каури, пуговицами, монетами (фото 06).

Свадебный поезд жениха отправлялся за невестой вечером. Перед его отправлением поезжан приглашали за стол. Отец жениха за столом произносил им напутственные слова, желая счастливой дороги и обратного возвращения. Мать жениха угощала всех супом из лапши — лашка́. После трапезы поезжане выходили из-за стола и становились на колени, чтобы получить благословение от ка́рта. Жрец читал молитвы следующего содержания: «Большой Бог, Бог Судьбы, Богоматерь, Верховный Бог, Ангелы, Бог нашего дома! Сегодня [имя отца жениха] собирает свадьбу своему сыну. Его сыну уже исполнилось 18 лет. По воле судьбы он решил жениться, выбрал себе спутницу жизни. Позвал добрых соседей, позвал волынщика, барабанщика, собрал богатый стол. Дорога его пусть будет счастливой, выбранная спутница доброжелательной, здоровой. С добром и счастьем пусть возвратится. А ты, мой внук! Отец, мать тебя кормили, поили. Бог велел тебе жениться. Ты себе невесту нашёл. Счастлив будь, и пусть тебя Бог не оставит без трёх видов домашней скотины. Пусть Бог тебе дарует хорошую жизнь, богатую скотиной, не оставит без денег. Мысли твои пусть будут открыты. Пусть Бог тебя хранит от нечисти и злобы, дарует на твоём пути только добрых и приветливых людей. Подобно тому, как заря рассыпается, солнце встаёт, как на небе полная луна, пусть Бог дарует вам полную жизнь. Подобно тому, как собираются вместе облака, тому, как молния сверкает, тому, как звёзды мигают, как роща пусть будет дом твой! А вы, волынщик и барабанщик, играйте громко, сердца всех людей согревайте красивыми звуками. Кто умеет плясать — пляшите, а кто умеет петь — пойте! Кто ничего не умеет делать — оставайтесь на коленях! Сорок одного врага в землю втоптав, встаньте!»

Получив благословение от ка́рта, участники свадебного поезда вставали с колен, а сÿанва́те начинали петь:

Споём — что ли?

Спляшем — что ли?

Теперь, в красивых нарядах,

Нельзя нам садиться.

Квас и медовуха —

Нас сегодня заставляют петь.

Зелёные кафтаны, лисьи шапки,

Нас сегодня заставляют плясать.

Близкие родственники, которые помогали растить жениха, пели песни следующего содержания:

Когда мой братишка был маленьким,

Сидела у его колыбели я.

Когда у колыбели сидела,

Мечтала на свадьбу его пойти.

Мой братишка маленьким был,

Не думала, что так скоро вырастет.

Даже во сне не думала,

Что придётся ехать за невестой.

Количество участников свадебного поезда должно было быть нечётным, что было связано с их основной функцией — участием в образовании семейной пары. У се́рнурских мари за невестой отправляли от 7 до 13 пар сÿанва́те и сÿанмари́й. По рассказам местных жителей, ещё в 80-е годы XX столетия за невестой ездили в повозках, которые были богато украшены разноцветными лентами, колокольчиками. Существовал строгий порядок движения свадебного поезда: в первую повозку садились тысяцкий — сÿанву́й, отец жениха — ка́чын ача́же, жрец — карт, рядом с ними находился жених — качымари́й. Вторую повозку занимали тула́р, тула́че, чучу, чучуньо и другие близкие родственники жениха. В третьей и последующих повозках следовали саву́ш — дружка, музыканты — шÿ́вырзо, тÿ́мырзо, гармо́ньчо, сÿанва́те и сÿанмари́й. За невестой отправлялся отец жениха, мать оставалась дома. Незамужних девушек с собой не брали. Для того, чтобы уберечься от сглаза, в хомут лошадей, запряжённых в повозки, саву́ш втыкал небольшие иголки. По дороге к дому невесты звучали инструментальные наигрыши и песни в исполнении поезжан.

В это время в доме невесты готовились к встрече свадебного поезда. Накрывали ритуальный стол, под руководством матери невесты собирали часть приданого — кума́лтыш, которое укладывали в сундук (шо́ндык). Сундук с приданым поручали охранять племянницам невесты, которые должны были получить за него выкуп. Во время свадьбы родственники жениха обычно старались украсть сундук, чтобы за него ничего не платить.

О приближении свадебного поезда жениха извещали звуки музыки. У главных ворот деревни поезжан останавливали молодые односельчане невесты. Они просили денежный выкуп за въезд в деревню. Свадебный поезд жениха подъезжал к дому невесты после захода солнца, с песнями оповестительного содержания. Одна из старинных песен, которая бытует и сегодня в локальной традиции се́рнурских мари — «Сÿа́н толе́ш» («Свадьба идёт») (аудиопример 02):

Свадьба идёт, свадьба идёт,

Пуд с половиной мяса надо.

Пуд с половиной мяса сварить –

Полтора воза дров нужно.

В это время также исполнялись величальные песни, в которых воспевалась красота жениха и невесты:

Чтобы пшеница хорошо взошла,

Посеяли мы её во время лёгкого дождя.

Говорят, что девушки из деревни Нольыкмарий хороши,

Привезли самого лучшего жениха.

Сÿанва́те и сÿанмари́й исполняли песни, в текстах которых отмечались все основные моменты свадебного ритуала. Так, у ворот невесты они пели (фото 04; аудиопример 03):

Чтобы не запачкать платье,

Надели мы зелёные кафтаны.

Не одна, ни двое мы приехали,

10-20 человек мы приехали.

Дорога красива, недалека,

Но пешком не дойти.

И дверь открыта, и свет горит,

Не зайти, пока не встретят.

Двери ворот открывайте,

Шилай-милай выходите встречать.

Для нашего братишки, подобно серебряной пуговке,

За девушкой подобно цветку мы приехали.

Пока «свадебные женщины» пели у ворот, дружка трижды входил в дом невесты с просьбой впустить свадебный поезд жениха. Сÿанву́й в это время одаривал деньгами тех, кто охранял ворота дома невесты. Жених три раза обходил по солнцу повозку, на которой приехал. И только после этого к поезжанам выходили отец и мать невесты, её крёстный и крёстная. Родители невесты встречали поезжан с непочатым караваем хлеба (тичма́ш ки́нде) на который ставили солонку с маслом или творожный сырок (туара́), угощали квасом (пура́) и вином (фото 03). Поезжане жениха, соблюдая регалии свадебных чинов, должны были откусить (отломить) и съесть по кусочку каждого блюда (видеопример 01). Сÿанва́те песнями сообщали о цели своего визита:

Ворота парные,

Столбы для ограды парные.

У нашего брата пары нет,

За парой мы приехали.

Дорогу не выспрашивая, приехали,

Дом не выспрашивая, приехали.

Только убедившись в вашей искренности, красоте вашей дочери,

Мы приехали.

Чай на плите оставили,

Поехали за сахаром.

Одного красавца привезли,

За другой приехали.

Отец жениха привозил с собой ритуальные угощения, состоящие из непочатого каравая хлеба (тичма́ш су́кыр), яичницы с картошкой и сливками, запеченной в печи (плошкаму́но, салмаму́но), сырка из творога (туара́) и вина, которые укладывались в специальную холщовую сумку (шу́выш).

Первыми в дом заходили встречающие, затем поезжане: отец жениха с ритуальными угощениями, которые ставились на стол и оставались нетронутыми до благословения за столом; за ним следом все остальные участники свадебного поезда. В доме их встречала невеста, одетая в традиционное марийское платье, со своими родственниками и подругой — ончылшо́гышо ÿ́дыр (букв. «девушка, стоящая спереди»).

Прежде чем сесть за стол, жених с невестой вставали на колени, а ка́рт (жрец) при зажжённой свече начинал читать молитвы и давал наставления: «Это ваша семья. Будьте счастливы. Полные амбары зерна пусть будут у вас. Полный хлев скотины пусть будет. Пчёлы пусть будут. Пусть будут шесть кудрявых сыновей и пять длинноволосых дочерей. Будьте радушными хозяевами. Если приболеете, друг за другом ухаживайте. На сорок одного врага наступив, встаньте!». После наставлений он благословлял молодых и подавал им ритуальные блюда: непочатый каравай (тичма́ш ки́нде), трёхслойные блины (кома́н мелна́), творожный сырок (туара́). Жених с невестой откусывали по кусочку от каждого блюда, затем вставали с колен и садились за стол. Они оставались за столом, пока все не поедят: сначала потчевали поезжан жениха, затем на их места сажали гостей невесты. Поезжане начинали петь и плясать: первыми — тул́ар ден тула́че (сват со сватьей), затем дружка (саву́ш) и только потом к ним присоединялись участники свадебного поезда жениха (видеопример 02):

Давайте дружно споём,

Давайте дружно спляшем.

Дружно спляшем и споём,

Хорошую свадьбу сыграем.

В это же время мать невесты одаривала поезжан подарками: женщин — платками, мужчин — полотенцами. После ритуального стола жених с невестой оставались в доме, а поезжане отправлялись гостить по родственникам и соседям невесты, которые присутствовали на предсвадебном обряде ÿ́дыр арка́ йÿма́ш (букв. «невестино вино пить»). Поезжан жениха сопровождал отец невесты, который «по солнцу» водил их по деревне. В каждом доме поезжан приглашали к столу, угощали медовухой и традиционными блюдами. «Свадебные женщины» пели благодарственные песни.

В марийской свадьбе любые обрядовые действия и перемещения совершались только по солнцу (ке́че поче́ш). Так, по солнцу свадебный поезд жениха выезжал из своей деревни, заезжал в деревню к невесте, выезжал из деревни невесты, въезжал обратно в деревню жениха.

Свадьба гуляла до тех пор, пока не всходило солнце. На рассвете жениховы поезжане возвращались в дом невесты. В это время невесту начинали собирать в дорогу, наряжать в свадебную одежду — ÿ́дырым чикта́ш (букв. «невесту одевать»). Её одевала родная тётя (чучуньо) и подруга (ончылшо́гышо ÿ́дыр). Свадебный наряд невесты состоял из белого холщового платья (ош ту́выр), передника (ончылшо́выч), лёгкого белого холщового кафтана (шо́выр), зелёного суконного кафтана (ужа́р сы́вын), пояса (ÿ́штö), обуви (йолчие́м). На голову невесты надевали лисью шапку (ры́выж у́пш), которую шили из лисьего меха и красного сукна. В лобной части шапка украшалась серебряными монетами. В отличии от сÿанва́те («свадебных женщин»), невеста надевала шапку особым образом: боковые выпуклые части из меха находились на лобной и затылочной части головы. С целью предохранения молодой от порчи в ры́выж у́пш втыкали иголки, булавки. Под шапку платок не одевали, а волосы заплетали в косу. Перед выходом из дома невесту закрывали свадебным покрывалом — пырге́нчык, которое накидывали на голову поверх шапки [фото 16]. Пырге́нчык невеста готовила задолго до свадьбы. Богато вышитое символичными узорами, оно служило оберегом от сглаза. Свадебный наряд невесты обязательно дополнялся украшениями: стеклянными бусами (янда́ шÿше́р), ожерельем из монет и ракушек каури (шÿше́р), серебряным кольцом (шийшерга́ш), браслетом (кидшо́л), нагрудным серебряным монисто (шийарша́ш), серебряным поясом (шийянÿ́штö). Украшения подчёркивали возраст, социальное и семейное положение девушки. В первый год замужества молодушка должна была ходить в свадебном кафтане и в полном наборе серебряных украшений. Этот обычай был строго закреплён в традиции и служил средством предохранения молодой женщины и её ребёнка от сглаза и порчи. Украшения сохраняли свою традиционную форму в течение жизни многих поколений. Их обладательница обычно знала, от кого они унаследованы, вплоть до 4-5 колена. По рассказам местных жителей, ещё в 60–80-е годы XX века се́рнурские марийки выходили замуж в традиционной свадебной одежде.

После переодевания в свадебную одежду, невеста возвращалась к поезжанам и жениху. Отец жениха расставлял на столе ритуальные блюда своего рода, которые стояли до этого нетронутыми. Перед тем, как садиться за стол, карт (жрец) вновь читал молитвы, благословляя молодых, поезжан и всех присутствующих. Затем всех приглашали за стол, отведать блюда жениха. За столом невеста одаривала подарками своих родителей, братьев и сестёр, ближайших родственников. Ей помогали подруга (ончылшо́гышо ÿ́дыр) и крёстная (кресава́), которая с песнями (аудиопример 04) вручала подарки: вышитые платья, рубахи, полотенца, платки.

Перед предстоящей дорогой жениха с невестой, мать и отца невесты, дружку жениха и подругу невесты сажали за стол (фото 02). Причём жених располагался со стороны матери невесты, которая брала молодых за руки и давала им наставления, «вручая» жениху свою дочь. Затем дружка вёл жениха с невестой за полотенце, подаренное невестой жениху во время сватовства, три раза вокруг стола по солнцу, после чего они быстро направлялись к повозке. В повозке невесту с женихом усаживали на длинные пышные подушки, рядом родственники жениха ставили сундук с приданым. Участники свадебного поезда песнями благодарили родственников невесты. В первой повозке располагались сÿанву́й (тысяцкий), тула́р (сват), тула́че (сватья), чучуньо (тётя жениха), чучу (дядя жениха); во второй — жених с невестой, отец жениха (ка́чын ача́же), жрец (карт), в третьей и далее — музыканты, саву́ш (дружка), сÿанва́те и сÿанмари́й («свадебные женщины», «свадебные мужчины»). Перед выходом жениха и невесты из родительского дома, саву́ш ударом свадебной плётки — сÿа́н лу́пш — очищал и освобождал дорогу молодым. Невеста, выходя из родительского дома в последний раз, ударяла ногой порог для того, чтобы оставшиеся в деревне незамужние девушки в скором будущем вышли замуж. В се́рнурской свадьбе родители невесты оставались за столом, так как они не должны были видеть отправления свадебного поезда. Подруга невесты (ончылшо́гышо ÿ́дыр) также оставалась дома. Поезжан провожали родственники невесты.

Первым за ворота выходил отец жениха с ритуальным хлебом — ÿ́дыр пу́ымо ки́нде (букв. «хлеб невесты»), который передавали ему родители невесты. При выходе поезжан из дома односельчане невесты загораживали ворота. Дружка «откупал» их трёхлитровой банкой медовухи или самогона.

Перед въездом в деревню жениха дружка втыкал в ворота или в первую попавшуюся осину иголку со словами: «Чтобы осталось здесь всякое колдовство и нечисть». Перед тем как выйти молодым из повозки дружка стелил на дорогу старую овчину (в настоящее время используется коврик). Под нее клали железный предмет, через который должны были переступить жених с невестой. Совершался этот обряд с целью оберега, чтобы не пропустить в дом злых духов. Встречали молодых крёстные жениха и его мать с ритуальными блюдами и квасом (видеопример 03). Молодые откусывали или отламывали по кусочку от каждого блюда и выпивали квас. Затем встречающие обходили всех поезжан с обрядовым угощением. Здесь же невеста одаривала мать и отца жениха специальными подарками — омса́ лонде́м ту́выр (букв. «платье за порог») — заранее приготовленными ею платьем и рубахой. Молодых заводили в дом жениха. Невеста передавала матери жениха вышитое полотенце, которое та вешала в передний угол. Сундук с приданым вносили в чулан. Поезжане не сразу входили в дом жениха, пели песни у ворот (аудиопример 06, видеопример 05):

Милый отец, калитку открой,

Милая мама, встречай.

Вашему милому сыну

Везём невесту.

Белый голубь, принеси воду,

Не воду, а утреннюю росу.

Наш брат привез невесту

Не невесту, а белую лебедь.

Перед тем, как сесть за накрытый ритуальный стол, ка́рт (жрец) читал молитвы и преподносил молодым, стоящим на коленях, ритуальную еду (фото 11, видеопример 04). Затем молодых усаживали за стол. Только после этого в дом жениха заходили сÿанва́те и сÿанмари́й.

После ритуального застолья и угощения всех поезжан и присутствующих следовал обряд замены девичьей причёски и головного убора на причёску и головной убор замужней женщины. Этот обряд у се́рнурских мари всегда проводился в конце свадебной церемонии, в доме жениха.

Перед тем, как приступить к замене девичьего головного убора, исполнялся обрядовый танец дружки и сватьи (аудиопример 08). Через некоторое время к ним присоединялись «свадебные женщины» с песнями. Танец продолжался, пока дружка не прекращал его взмахом свадебной плётки.

Ритуальные действия, связанные со сменой головного убора, проводила родственница жениха — вуй пÿ́тыршоава́ (букв. «мать, закручивающая голову»). Обычно для этого важнейшего в се́рнурской свадьбе эпизода избиралась уважаемая и почитаемая в роду взрослая женщина 40-50 лет. Ей помогала старшая сестра жениха, либо девушка, назначенная в помощницы. Вуй пÿ́тыршо ава́ снимала с невесты свадебное покрывало — пырге́нчык и демонстрировала его всем присутствующим. Затем она клала его на плечо своей помощницы, которая уносила покрывало в сундук с приданым, чтобы сохранить его для будущей дочери невесты.

В 60-е годы XX века пырге́нчык вышел из употребления, а вместо него стал использоваться белый цветастый фабричный платок.

Для перемены головного убора невесту уводили в чулан, а жених оставался с гостями. Ритуальное действие совершалось без свидетелей. Невесту сажали к окну, лицом к восходу солнца. Помощница подносила чашку с коровьим маслом женщине, закручивающей голову. Та, смазав свои ладони в масле, начинала приглаживать волосы невесте и приговаривать: «…смажу коровьим маслом твои волосы, чтобы твоя семейная жизнь была ровной, гладкой, как это масло. Почитай родителей своих, взрослых стесняйся, кто младше тебя, жалей. Желаю родить девять сыновей, девять дочерей, поднять их на ноги: сыновей женить, дочерей достойно выдать замуж. Будь счастлива». Затем невесту переодевали в новую белую вышитую рубаху, кафтан, передник и ритуальное действие продолжалось с приговорами: «Посажу невесту у окна, лицом к восходу солнца. Расплету я тебе твою красу — девичью косу, с обеих сторон оставлю пряди волос. С этого дня твоя причёска будет женской. Закручу волосы в один пучок туго, чтобы совместная жизнь была крепкой». Затем она надевала на пучок волос берестяной колпак, на конце которого пришивались две крепкие нити. Пучок укладывали внутрь колпака и туго закручивали прядями волос. Сверху колпачок закрепляли нитками. На колпак ставили шыма́кш (фото 15) — традиционный женский головной убор се́рнурских мари, а сверху повязывали платок. Традиционный женский костюм дополняли комплектом украшений и домоткаными суконными онучами (фото 13, 14).

Шыма́кш невеста начинала готовить задолго до свадьбы. Он украшался вышивкой, серебряными монетами, бусами, кистями. Узоры, вышитые на платке и шыма́кше, символизировали рождение детей, создание крепкой, трудолюбивой семьи. Вуй пÿ́тыршо ава́ наказывала невесте, чтобы целый год молодая носила шымакш так, как она ей его поставила. Только по истечении года наречённая могла изменить местоположение головного убора — ближе к темени или ко лбу.

Ритуальные действия, связанные с заменой причёски, символизировали не только переход девушки в группу замужних женщин, но и приобщение её к новому роду. Женщину, меняющую девичий головной убор на женский, невеста называла мамой. По значимости она имела даже более высокий статус, чем её родная мать. По древним поверьям марийцев, после смерти, в подземном мире, молодуху встречала женщина, которая на её свадьбе совершала обряд смены головного убора. С женским головным убором замужняя женщина уже никогда не расставалась, снимала его только во время сна и в бане.

После замены головного убора вуй пÿ́тыршо ава́ (женщина, заменившая ей причёску) выводила невесту к гостям, демонстрируя её новый наряд (аудиопример 07). Сÿанва́те и сÿанмари́й пели песни, в которых комментировалось данное обрядовое действие:

Ой, смогли мы, смогли,

Большой дуб свалить.

Ой, смогли мы, смогли,

Невесту в замужнюю женщину обратить.

Затем следовал обряд одаривания невестой родственников жениха — чикта́ш (букв. «одевать»). Его совершала невеста с помощью вуй пÿ́тыршо ава́ и её помощницы. Одаривали всех близких родственников жениха — мать, отца, бабушек, дедушек, братьев, сестёр, двоюродных братьев, сестёр. Больше всего подарков готовилось для свекрови и свёкра, которых одевали «с ног до головы». Обычай требовал, чтобы невеста имела много полотенец, поясов, женских головных уборов и других предметов. В качестве подарков дарили также холст, который невеста вручала дружку жениха. Количество и качество подарков зависели от имущественного положения невесты. Богато украшенные подарки имели престижное значение, так как вышитые элементы одежды показывали мастерство будущей жены — искусство вышивки считалось одним из самых ценных качеств девушки. Подношение подарков происходило в присутствии многочисленных зрителей, которые обсуждали их качество. Родственники жениха, получившие подарки, в свою очередь давали невесте деньги, а некоторые обещали подарить домашнюю птицу или мелкий скот.

Тем временем свадебный поезд снаряжали родственники невесты. Это были двоюродные дяди, тёти невесты, её старшие братья и сёстры. Если со стороны жениха свадебный поезд называют сÿан, то поезд невесты именуют поче́ш (букв. «вслед»), а поезжан — поче́ш то́лшо (букв. «приехавшие вслед»). Свадебный костюм поезжан невесты се́рнурских мари был идентичен свадебному костюму поезжан жениха за исключением лисьей шапки (ры́выж у́пш), которую надевали только поезжане жениха. Поезд родственников невесты в дом жениха отправлялся через три-четыре часа после отъезда поезжан жениха.

Перед воротами дома жениха поезжан невесты встречали его родители с традиционной стопкой блинов (мелна́ кы́шыл), брагой, пивом. Поочерёдно поезжане невесты откусывали блины и пили традиционные напитки, исполняли песни, в которых сообщалось о цели визита. Затем поче́ш то́лшо приглашали в дом, где их сажали за стол и угощали. В ответ поезжане невесты выставляли на стол ритуальные угощения, которые привозили с собой, и угощали ими родственников жениха. Мать жениха дарила поче́ш то́лшо подарки: женщинам — платки, мужчинам — полотенца. Далее участники свадебного поезда невесты, подобно свадебному поезду жениха, обходили дома всех родственников жениха с песнями, плясками, принимая в каждом доме угощение. К вечеру, вернувшись в дом родителей жениха, поезжане невесты продолжали петь песни, в поэтических текстах которых восхваляли красоту невесты и достоинство жениха, просили родственников жениха не обижать невесту, учить ее новой жизни:

Наша сестра еще молода,

Поучайте ее.

Если проспит — разбудите,

Будет сидеть — дерните.

Не давайте собаке укусить,

Не давайте кошке царапать.

Про нашу сестру

Не давайте сплетни пускать.

У отца и матери

Мед и масло кушала.

Теперь приехала к вам

Горьким луком не кормите.

Завершив гуляние в деревне жениха, свадебный поезд невесты отправлялся в обратный путь. Провожать родственников невесты выходили молодожёны и близкие родственники жениха.

Вечером, после проводов всех гостей, саву́ш (дружка) провожал молодых в амбар и укладывали их в постель, которую стелила крёстная жениха. Под подушку она клала предметы женского или мужского обихода, в зависимости от того, кого хотели видеть в лице первенца — мальчика или девочку. Обычно это были вязальные спицы, крючки, пяльцы, нож, ножницы. Проговаривая наставления и пожелания, после слов «Ко́ктын во́зын, ку́мытын кыне́лза» [Ложась вдвоем, встаньте втроем], дружка с крёстной оставляли молодых. Иногда дружка ударял молодых свадебной плёткой со словами: «Марие́тым чот ку́чо. Вате́тым чот ку́чо» [Держи крепко мужа. Держи крепко жену].

Свадебные пиры в доме жениха и в доме невесты являлись кульминационными моментами всего ритуала, но на этом он не заканчивался. Обряды, проводившиеся после пиров, были направлены на утверждение и дальнейшее закрепление отношений между породнившимися семьями, вхождение невестки в семью мужа, включение её в трудовой процесс новой семьи.

Послесвадебный цикл у се́рнурских (луговых) мари продолжался в течение года.

Утром послесвадебного дня свекровь будила молодых и отправляла в истопленную баню. После бани оръе́ҥ ва́те — молодуха — следовала к водному источнику. Она приносила с собой серебряные монетки, которые кидала в колодец, чтобы мать воды — вÿ́д ава́, не пугала её и приняла под своё покровительство: «Приду днём ли, ночью ли — не пугай меня». К источнику прибегали дети, которым оръе́ҥ ва́те вручала принесённые с собой бусинки. По свидетельству информантов, эти бусинки символизировали слёзы молодой. В колодце молодуха набирала два ведра воды и, повесив их на коромысло, направлялась к дому. Деревенские жители строго следили за тем, чтобы вода не расплескивалась. Согласно народным представлениям, это был очень ответственный момент в жизни молодой. Если вода не разбрызгивалась, считалось, что с мужем она будет жить долго и счастливо.

Из принесённой воды оръе́ҥ ва́те пекла первые блины в доме родителей мужа — у ва́те мелна́ (букв. «блины новой хозяйки»). Это полагалось делать в специальном платье — мелна́ кÿэ́штме ту́выр (букв. «платье для выпекания блинов»), которое молодая привозила с собой. Впоследствии это платье уже никогда не надевали и хранили его в сундуке в качестве поминальной одежды.

Мать мужа — оньава́ (свекровь) помогала невестке печь блины. Желая молодым счастья, она бросала в тесто несколько бусинок. Испечёнными блинами — у ва́те мелна́ — мать жениха угощала всех родственников и односельчан, которые в течении дня приходили посмотреть на молодуху. В благодарность за блины гости исполняли песни-пожелания и дарили деньги, которые клали в специально отведенную посуду:

Хорошо живите, дружно оставайтесь,

Ночью спите хорошо.

К следующему нашему приходу

Будьте с детьми, бегающими вокруг стола.

В этот же день молодые обязательно ходили в гости к ву́й пÿ́тыршо ава́ (женщине, которая расплетала косу и закручивала «култышку» невесте). Они брали с собой непочатый каравай хлеба (тичма́ш ки́нде), и творожный сырок (туара́). Их сопровождал саву́ш (дружка). В доме ву́й пÿ́тыршо ава́ совершался обряд омса́ лонде́мым руа́ш (букв. «рубить порог»). Молодые вставали на колени спиной к порогу, а дружка, взяв в руки топор, выполнял действия, символизирующие разрубание пут между ногами молодых. При этом ву́й пÿ́тыршо ава́ спрашивала саву́ша: «Мом руэ́т?» [Что рубишь?]. Саву́ш отвечал: «Омса́ лонде́мым руэ́м, оса́лже пÿ́чкылтшö» [Порог разрубаю, плохое пусть отрежется]. Этот диалог повторялся трижды, после чего молодуха клала на порог серебряную монету, а саву́ш «разрубал» порог топором, делая три насечки. При этом он говорил, что разрубает порог для того, чтобы молодуха могла свободно проходить в дом. Затем все садились за стол, угощались. Обряд омса́ лонде́мым руа́ш совершался ещё дважды — в доме дружки и крёстных жениха. Только после этого молодуха могла посещать родственников и соседей своего мужа.

После троекратного совершения обряда омса́ лонде́мым руа́ш, молодые в сопровождении дружки в течении дня наносили визиты к родственникам мужа. Те, в свою очередь, одаривали их подарками в виде денег или домашней скотины, или птицы.

Послесвадебный день заканчивался в доме мужа исполнением благодарственных песен его родителями.

После замужества у молодой женщины менялась не только причёска, но и имя. Если до замужества её называли по отцу (например, Арка́ш Аля́ = Аля, дочь Аркадия), то после замужества к ней обращались по имени мужа (например, Толя́н ва́те = жена Анатолия). Ее прежнее имя быстро забывали и помнили редко. Для родителей жениха и его родственников молодая жена теперь становилась снохой — ше́шке, но так ее называли только те, кто был старше жениха, а более молодые родственники называли ее еҥга́. Жених для родителей невесты и ее родственников старше его по возрасту, становился зятем — ве́ҥе, а те, кто были моложе, называли его курска́. Молодая жена была обязана называть родителей мужа и его родственников так же, как и своих близких: мать, отец, бабушка, дедушка, брат, сестра и т. д. Такими же близкими для мужа становились родственники его молодой жены.

Примерно через неделю после свадьбы молодые отправлялись на одну ночь к родителям жены с ритуальными угощениями; это называлось — пе́рвый унала́ (букв. «первые гости»). Эти посещением зять выражал благодарность тёще за воспитание дочери. Здесь родители жены одаривали молодых второй частью приданого — ку́зык. В качестве ку́зыка дарили домашний скот (жеребёнка, телку или овцу), домашнюю птицу (гусей, уток) и утварь. Только после визита к родителям жены молодые могли участвовать в семейных праздниках и торжествах. В течении года молодухе не разрешалось снимать свадебную одежду и украшения, которые служили оберегом. Полноправным членом семьи мужа она становилась только после рождения первенца.

Через один-два месяца после свадьбы родственники мужа в сопровождении своих пожилых родителей отправлялись к родителям жены на пе́рвый йÿа́ш (первое пиршество). Родители мужа одевались в платья и рубахи, подаренные невесткой. Поезжане, принимавшие участие в свадьбе, наряжались в свадебные костюмы, но без лисьих шапок. Брали с собой ритуальные угощения, квас, медовуху. Гулянье у родственников жены продолжалось от одного до трёх дней (аудиопримеры 09, 10). Через некоторое время родственники жены наносили ответный визит родителям мужа. Такие поездки продолжались в течении всего года.

Свадебный ритуал с соблюдением всех обрядовых действий требовал больших финансовых затрат, что оказывалось под силу далеко не всем. Поэтому были распространены случаи умыкания невест с целью сокращения расходов на свадьбу. Если родители девушки не соглашались выдать дочь, её могли выкрасть во время гуляний, с праздников или больших базаров. Девушку запирали на ночь в клети. Родители, узнав о похищении дочери, были вынуждены смириться с её участью. В таком случае обходились без свадьбы.

Многие этапы свадебного ритуала се́рнурских мари сопровождались исполнением свадебных песен (сÿáн му́ро). Во время сватовства (удырым йуктыма́ш) и девичьих посиделок звучали в основном лирические песни о девичьей и женской доле. В день свадьбы песни исполнялись поезжанами как со стороны жениха (сÿанвáте-мари́й-влак) так и со стороны невесты (поче́ш кáйыше вáте-мари́й-влак), и назывались соответственно сÿáн му́ро и поче́ш му́ро. Песни рода жениха сÿáн му́ро пели в доме жениха, по дороге к невесте, у ворот невесты, в её доме, перед отъездом невесты в дом жениха, по прибытии свадебного поезда в дом жениха. Песни рода невесты поче́ш му́ро исполнялись в доме невесты, перед отправлением свадебного поезда невесты вслед за свадебным поездом жениха, перед домом жениха, в доме жениха. Кроме того, свадебные песни отмечали такие моменты обряда, как замена девичьего головного убора невесты на женский, одаривание ею родственников жениха. Однако в настоящее время эти песни, составлявшие музыкальную основу свадебного обряда, растворились среди лирических, шуточных, игровых и детских песен. Это произошло, в частности, с песнями предсвадебных обрядов. По воспоминаниям пожилых людей, сольные песни могли исполняться главными чинами свадебного действия — свахой (тула́че), дружкой (саву́ш) со стороны поезжан жениха. Песни сочинялись как во время свадьбы, так и специально подготавливались участниками свадебных поездов. Кроме поезжан, каждый из присутствующих гостей так же мог высказывать молодым свои пожелания в форме песни.

В свадебном репертуаре се́рнурских мари сохранились в основном песни поезжан. В них перечисляются все действия свадебного ритуала, трудности, испытанные в дороге; высказываются различные просьбы и благодарности. Своим коллективным эмоционально-ярким пением поезжане — сÿанвáте-мари́й-влак компенсируют безмолвие девушки-невесты, которая на протяжении всей свадьбы не исполняет ни одной песни. Молчание отмечает ее особое, переходное состояние, «выпадение» из повседневной жизни. А сÿанвáте как раз являются «заместителями» невесты, помощниками при осуществлении перехода в иной, чужой мир новой семьи. В песнях скрывается имя невесты: сÿанвáте метафорически её называют сестрой, а иногда и вовсе не упоминают о ней.

Основная масса свадебных песен поезжан связана с двумя моментами свадебного ритуала. Это, во-первых, путь поезда жениха к дому невесты и путь поезжан, уже получивших невесту, к дому жениха. Вторая ситуация, к которой приурочиваются многочисленные песни — свадебные пиры в доме невесты, жениха, их родственников.

Яркая и многокрасочная звуковая палитра свадебного ритуала передаётся особой манерой исполнения свадебных песен, которые поются громким, форсированным звуком. Это может быть связано с тем, что бо́льшая часть песен звучит на открытом воздухе. Голос и звук выступают здесь оберегами от злых и нечистых сил, они символически очищают ритуальное пространство.

В поэтической системе се́рнурских свадебных песен используется символика природных явлений и объектов, цвета, традиционной одежды, пищи. С невестой связаны преимущественно растительные символы, представленные цветущими и плодоносящими деревьями и кустарниками. Нередко символом невесты выступает красногрудая птичка или уточка, в то время как жениха символизирует конь (жеребец), а женитьба чаще всего отождествляется с обузданием коня. Знáком семейной пары могут также быть курица и петух. Значительное место в марийских свадебных песнях занимает числовая символика. Наиболее часто упоминаются числительные три, семь, девять, двенадцать, сорок один, сто двадцать. Из них наиболее универсально число 12, которое обозначает богатство, гармонию и расцвет.

Различные виды параллелизмов придают стройность поэтической композиции свадебных песен. В се́рнурских свадебных текстах преобладает двучленный параллелизм, основанный на сопоставлении явлений природы с событиями человеческой жизни.

Поэтическая строфа состоит из двух стихов (АВ):

Пералтызатумырдам, шокталтыза шувырдам,

Пералтыза, шокталтыза, тарватыза сӱандам!

Ударьте в барабаны, заиграйте на волынке,

Ударьте, заиграйте, начинайте свадьбу!

Напевы свадебных песен се́рнурских мари имеют довольно узкий диапазон, не превышающий кварты или квинты. Они характеризуются единым звуковым составом, получившим в марийском этномузыкознании своё название «се́рнурский звукоряд». Наличие полутонового шага в «се́рнурском звукоряде» отличает свадебные песни се́рнурских мари от других локальных традиций луговых мари.

Свадебные песни се́рнурских мари имеют декламационную природу. Развитие мелодии подчиняется последовательному нисходящему движению. Начинаясь с вершины-источника, мелодия постепенно опускается к конечному нижнему звуку диапазона, который является ладовой опорой. Основу свадебных песен се́рнурских мари составляют полутоновые лады, которые прочно закреплены в традиции и делают её узнаваемой среди множества локальных вариантов.

Музыка звучала на протяжении всего свадебного ритуала и включала в себя не только исполнение традиционных обрядовых песен, но также инструментальные наигрыши и ритуальные танцы, которые играли большую роль в системе свадебной обрядности. На свадьбе музыканты пользовались большим уважением и вниманием. Своим искусством они оказывали особое эмоционально-психологическое воздействие на слушателей, поэтому их наделяли сверхъестественной силой, считали колдунами.

С древнейших времён обязательными участниками се́рнурского свадебного ритуала были шÿ́вырзо (волынщик) и тÿ́мырзо (барабанщик). Шÿ́выр — волынка — традиционный инструмент мари (фото 10, аудиопример 01). Этимология термина восходит к слову шÿвыроҥ, что означает пузырь (мочевой) какого-либо животного. Марийская волынка представляет собой парный кларнет, состоящий из двух игровых трубок с грифными отверстиями на каждой из них. Главная часть инструмента — воздушный резервуар, который изготавливается из мочевого пузыря какого-либо крупного домашнего животного (быка, коровы, лошади). В него вставляется трубка для надувания воздуха, и деревянная колодка с двумя игровыми трубками. У наиболее распространённой версии инструмента левая трубка имела шесть грифных отверстий, правая — три. Причём нижнее отверстие правой трубки вырезалось параллельно отверстию левой трубки, с тем, чтобы при игре палец руки играющего закрывал одновременно два отверстия на обеих трубках. Обе трубки монтировались в деревянное ложе, которое затем вставлялось и вклеивалось в рог. Изначально мелодические трубки шÿвыра изготовлялись из голенной кости птицы (лебедя, гуся, журавля). Но постепенно костяные трубки были заменены оловянными, медными, алюминиевыми. Естественно, это повлияло и на изменение тембра инструмента: вместо нежно гнусавых, он стал издавать жёсткие, металлические звуки. Тембр волынки ассоциируется с мычанием коровы, о чём свидетельствует марийская народная загадка: «Ушка́л сÿа́ныш кая́» [Корова на свадьбу идёт]. Шÿ́выр — сугубо мужской инструмент, требующий от исполнителя владения определённой техникой дыхания. Обычно на инструменте играли мужчины средних лет, которые хорошо знали не только обширный репертуар, но и последовательность ритуальных действий во время проведения свадебных обрядов.

Другим инструментом, звучавшим на свадьбах, был тÿ́мыр — барабан (фото 09). В старину тÿ́мыр употреблялся самостоятельно в качестве ритуального звукового орудия — возвещал о начале языческих праздников, племенных сборов. В настоящее время тÿ́мыр звучит в дуэте с волынкой, гармонью. Традиционный тÿ́мыр изготавливается из куска отпиленного дуплистого дерева (липы, осины), который оттачивается и шлифуется с обеих сторон. Для достижения наиболее богатого тембра для двух мембран используется разная кожа (собачья и телячья). Поверх кожи с обоих торцов инструмента надеваются обручи (в настоящее время — металлические) и стягиваются между собой перекрестно натянутыми вокруг остова инструмента бечевками (традиционно — сыромятным ремешком). Степень необходимой затяжки фиксируется специальными палочками. Чтобы обручи не соскочили с торцов инструмента и не стянулись к середине, концы оставшейся кожи закручиваются, образуя «упор» для обручей. В середине корпуса инструмента просверливается отверстие для циркуляции воздуха, возникающего в момент ударов по мембране. Одновременно отверстие является и хорошим резонатором, а также служит местом для хранения палочек, которыми играют на тÿ́мыре. Палочки изготавливаются из подручных материалов — как правило, дерева. Концы палочек обматываются кожей или резиной.

В начале XX века в обиход марийцев вошла гармонь, которая в настоящее время является ведущим инструментом свадьбы. В традиции существовало множество разновидностей марла́ гармо́нь (гармонь по-марийски) (аудиопример 08). У сернурских мари преобладала гармонь с двенадцатью клавишами в правой, и восьмью кнопками в левой руке, издающими разные звуки и аккорды на «сжим» и «разжим». В 80-е годы XX столетия традиционная гармонь по-марийски тоже вышла из употребления. В настоящее время используется двухрядная хромка. На свадьбе у марийцев гармонисты — важные участники свадебного веселья. За свою игру они всегда поощряются подарками.

Несмотря на популярность хромки, для локальной свадебной традиции сернурских мари показателен именно ансамбль волынки и барабана. Использование этих инструментов в ритуале подтверждают поэтические тексты песен:

Бейте в барабаны,

Играйте в волынки.

Бейте, играйте,

Свадьбу начинайте.

Спойте, мужчины,

Спляшите, женщины.

Волынка, барабан — хорошо играйте,

Дружка, не подведи!

Примечательно, что часть свадебных напевов сохранилась только в репертуаре волынщиков. Звучанием волынки отмечались определённые моменты свадебного ритуала, связанные с началом нового обрядового действия. Об этом свидетельствуют данные исследователя Т.Е. Ефремова, который перечисляет следующие мелодии, исполнявшиеся на волынке: «в начале свадьбы», «у ворот невесты», «во дворе невесты», «пляска свахи», «мелодия, исполняемая для «свадебных женщин» для пения за столом», «мелодия окончания свадьбы».

Волынщики (шÿ́вырзо) обладали особым социальным статусом, поэтому участие волынщика в свадебном ритуале считалось особенно престижным. За свою игру шÿ́вырзо и тÿ́мырзо награждались вышитыми рубашками или полотенцами. Наиболее известные музыканты за свою жизнь играли на десятках свадеб, чему свидетельством была масса полученных ими свадебных полотенец. Из поколения в поколение переходили навыки, приёмы исполнения, а также репертуар традиционных музыкантов. Они передавали личный опыт молодым исполнителям, считая это своей обязанностью.

Общую звуковую картину традиционной марийской свадьбы характеризует обилие ударно-шумовых компонентов, таких как: притопывание в такт музыке, хлопанье в ладоши, «гайканье», «уханье» участников свадебной процессии. Особый звуковой колорит вносят свадебные костюмы сÿанва́те (поезжанок), которые отличаются обилием шумящих подвесок. Звуковая картина дополняется колокольчиками и бубенчиками, которые подвешиваются на обязательный свадебный атрибут савуша (дружки) — сÿа́н лу́пш (свадебная плётка). По свидетельству информантов, бесчисленные шумовые эффекты оберегают свадьбу от тёмных сил и злых духов. С другой стороны, шумная свадьба с большим количеством поезжан, исполнителями на музыкальных инструментах, свидетельствует о богатстве и величии жениха. Об особом значении ритуального шума свидетельствуют заметки этнографов XIХвека, запечатлевших свадебные действия: «Все ходят, бурлят, стучат… но вот раздаются нестройные звуки музыки и среди всеобщей толкотни и давки начинается пляска, сопровождающаяся всеобщим хлопаньем в ладоши. При этом каждый затягивает, кто во что горазд, песню, начинающуюся со звуков «ой, ай, ой» и оканчивающуюся теми же самыми звуками. Такой же шум сопровождает свадебный поезд. Едут верхом на лошадях, причем каждый притворяется напившимся донельзя, качаются во все стороны, поют, орут во все горло под нестройные звуки барабанов и пузырей».

Определённые асемантические выкрики до сих пор остаются одним из главных музыкально-шумовых компонентов сернурской свадьбы. Их воспроизводят сÿанмари́й (букв. «свадебные мужчины») — участники свадебного поезда. Выкрикивание асемантических слогов чаще всего происходит в промежутках песенных строф:

Оп, оп, оп, оп.

Ори-ори-оп

Ори-ори-оп,

Оп, оп, оп, оп.

Хлопки в ладоши и притопывание (тавымаш) также являются обязательными для сернурской свадьбы. Доминирующая роль ударно-шумовой составляющей влияет на музыкальный код свадьбы и в определенной степени объясняет манеру громкого пронзительного пения поезжан.

Традиционная марийская свадьба всегда сопровождалась яркими обрядами, плясками дружки, массовыми танцами участников свадебного поезда, сольными танцами свата и свахи. И в настоящее время танец занимает значительное место в сложном комплексе обрядовых действий. Однако музыкально-песенное, танцевальное сопровождение свадьбы сегодня выполняет преимущественно увеселительную функцию. Танец способствует расширению и укреплению дружеских связей между родами.

Свадебные танцы сернурских мари долгое время сохраняли древние черты и глубокий национальный колорит. Это было связано с тем, что они исполнялись под звуки волынки и барабана. Позже, с появлением гармони, свадебные танцы приобрели иную плоскость. Они стали более динамичными, активными. Сегодня доминирующим движением мужской хореографии является дробные ритмичные выстукивания с темпераментным покачиванием корпуса из стороны в сторону, что придаёт исполнению удивительную яркость и красоту. Женская хореография отличается мягкостью и плавностью движений рук. Существует особый термин, обозначающий женскую свадебную пляску сернурских мари — чÿчка́ш (качаться).

Большим танцевальным мастерством должен был обладать дружка — саву́ш. Сольные танцы дружки отличались техничностью, эмоциональностью и имели импровизационный характер. Поезжане и зрители, присутствующие на свадьбе, подбадривали дружку различными выкриками, возгласами. Его динамичные танцы сопровождались топаньем ног музыкантов, битьём в ладоши и выкриками присутствующих. Он в ответ исполнял сложнейшие дробные комбинации, воплощённые в различных ритмических рисунках. Местные жители подчёркивают, что особые мастера танцев специально приглашались в качестве саву́ш на более богатые и пышные свадьбы. Учитывая импровизационность пляски саву́ш, в народе их называли мастерами танцев — «маста́р ку́рштышо».